«« предыдущая

<оглавление>

следующая »»

Злая корча

ISBN: 9786169071839

Bookdepository

Amazon.com

My-shop.ru

Шестой Ангел

ISBN: 9786163055330

Bookdepository

Amazon.com

My-shop.ru

Д. Абсентис

Христианство и спорынья

  огл пр   1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 15а 16 17 18 19 20 21 22 пр  

Глава 9

Мир Босха. Пылающие мельницы

Тогда, подумав о природе проклятия, алхимик предложил художнику выпить с ним вместе по чашке спорыньи и отправиться в потусторонний мир за противоядием. Босх согласился. Спустя час они вышли вдвоем на торговой площади в арабском Багдаде, где отыскали в караван-сарае подвал для курильщиков опия.

Анатолий Королев. Быть Босхом

 

Говоря о святом Антонии, трудно не упомянуть художника, посвятившего ему большую часть своего творчества — Иеронима Босха. Даже тот, кто никогда не видел картин художника, возможно слышал фразу человека, увидевшего что-то мерзкое и непотребное — «ну, от этого стошнило бы самого Босха». Что же изображал на своих картинах художник? «Ученые безуспешно ищут ключ к разгадке удивительных образов Босха», «Мир Босха так и остается неразрешенной загадкой» — стандартные фразы из любой статьи о его творчестве. Это напоминает фразы вроде «уже 400 лет ученые не могут объяснить, за что сожгли Джордано Бруно». Похоже, человечество просто очень не любит расставаться с тайнами. Чем больше эзотерики, чем более мифологичен мир вокруг, тем большим смыслом наполнено бытие. Тайна должна существовать и быть нераскрытой — если пропадает обаяние тайны, то жить скучно и не интересно. Поэтому каждое рационалистическое объяснение любого феномена всегда будет приниматься в штыки.

В истории существует немало удивительных совпадений. Одно из них в одновременном существовании в одном пространстве двух непересекающихся гениев: Леонардо да Винчи (1452—1519) и Иеронима Босха (ок. 1450—1516). Если про Леонардо известны многие подробности его жизни, про Босха, кроме того что он провел около 40 лет в братстве Богоматери Хертогенбоса, неизвестно ничего, даже точный год рождения. Выдвинуто множество самых разнообразных гипотез относительно личности этого необыкновенного художника. В нем видели предшественника сюрреализма, этакого опередившего свое время Сальвадора Дали, черпавшего свои образы в сфере бессознательного; видели психопата, страдающего эдиповым комплексом и одержимого сексом. Предполагали, что он был знаком с практикой алхимии, магии, оккультных наук, астрологии, спиритизма, владел искусством применения галлюциногенов, вызывающих адские видения... Некоторые из этих гипотез устарели, иные при всей их привлекательности не подтверждаются фактами; есть и такие, что дали, как предполагается, ключи к пониманию картин, но часто противоречивые и во всяком случае не всеобъемлющие.

Комбе в 1946 году предложил алхимическое объяснение многочисленных символов Босха. Ван Леннеп считал Босха художником герметического братства и адептом герметической философии. Шайи наоборот считал художника непримиримым врагом алхимического искусства... Словом, количество трактовок напоминает множественные богословские интерпретации Библии. Такое же количество интерпретаций существует и по поводу его картин и поиска в них различных символов. Иногда излишний поиск символизма может завести слишком далеко.


В том, что Босх говорит символами, притом символами преимущественно многозначными, не сомневался никто. Но смысл изображения совершенно менялся в зависимости от того, какой именно язык мог быть приписан автору. В эпоху Босха таких языков существовало немало, поэтому число возможных интерпретаций было очень велико. Так, изображение рыбы, в зависимости от контекста, могло означать Христа, знак зодиака, Луну, месяц февраль, воду, флегматический темперамент, быть атрибутом любострастия или знаком зодиака, служить символом поста, а также намекать на некоторые голландские пословицы («Большая рыба поедает маленькую», «Каждая селедка на своем хвосте висит» и т.п.). Легко понять трудности, с которыми сталкивается каждая попытка интерпретации. По словам Г.И. Фомина, Босх «в качестве «переводчика-полиглота», владеющего многими языками человеческого сознания, действительно представляет собой явление в высшей степени индивидуальное и уникальное.1


Единственное общее, в чем сходятся как современники художника, так и большинство нынешних исследователей, это предположение о влиянии на его творчество галлюциногенов. «Современники обвиняли его в ереси, алхимии, колдовстве и применении галлюциногенов, вызывающих адские видения. И поныне Мир Босха загадочен и полон тайн».2

Печатный станок сделал гравюру доступной буквально всем жителям Европы, и творения знаменитых художников, с картин которых граверы делали копии, расходились массово. Более всего копий делалось с картин Иеронима Босха. Впрочем, создается впечатление, что таинственности у Босха не больше, чем у любого другого хорошего художника. Он не уникальное явление для своего времени. В музеях Брюсселя и Брюгге очень много подобных вещей совершенно неизвестных авторов. Питер Брейгель старший и другие не менее выдающиеся соотечественники Босха не слишком отличаются в видении мира. Следует помнить, что огромное количество европейцев (в частности нидерландцев и фламандцев) питалось хлебом со спорыньей.

И лучшее доказательство будет не теоретическое, а вполне себе эмпирическое — достаточно показать картины Босха какому-нибудь «торчку» со стажем и с опытом «плохих путешествий». У него насчет источника творческого вдохновения сомнений не возникнет. Он явно посочувствует художнику — вот же мужику не повезло, такой «бэд трип» словил...

Хоть химеры и были таковы, что от них стошнило бы самого Босха...

Дуглас Адамс. Жизнь, Вселенная и все остальное

Как пишут некоторые исследователи, Босх своим творчеством приоткрыл «Окно в Ад». Возьмем любое современное стандартное описание триптиха «Искушение св. Антония»:


Житие святого гласит, что в начале своего подвижничества св. Антоний неоднократно был искушаем бесами. Рассказывая об этом в своей картине, Босх проявляет всю безудержность и неутомимость своей фантазии в изобретении ужасов и нелепиц. Действительность предстает сплошным кошмаром, теряется различие между живым и неживым: тело ведьмы превращается в ствол трухлявого дерева; из глиняного кувшина вырастают конские ноги; ощипанный гусь жадно пьет, опустив в воду безголовую шею; холм оказывается великаном, стоящим на четвереньках...3


Дело, конечно, обстоит с точностью до наоборот: типичные кошмары «торчка» становятся действительностью, материализуясь в картинах художника. Босх не фантазировал и ничего не изобретал — он просто рисовал то, что видел. Реальность таких видений под воздействием спорыньи мозг видящего сомнению не подвергает. Даже во время приступа Delirium tremens — тривиальной «белой горячки» — люди видят зеленых чертей совершенно реально. В любой медицинской энциклопедии описано, что понимание своих видений как галлюцинаций, а не как наблюдения действительности, приходит только через несколько дней после приступа. Я видел людей, которые в течении недели после того, как их откачали, все не могли понять, что во время приступа было реальностью, а что глюками. Галлюцинации не замещают реальность, а накладываются на нее. «Напиться до чертиков» — кому не знакома эта фраза? Но все ли задумываются, что если бы не имманентно присутствующая в западном сознании христианская мифология, то допивались бы до чего-нибудь другого (до синих инопланетян, например) — все тот же вопрос установки, как и при отравлении спорыньей. Разница только в том, что алкогольное отравление — всегда «бэд трип», а спорынья — могут быть и прекрасные «Божественные видения». В теории. На практике — христианство со своим культом дьявола и прочими ужасами этому никак не способствовало, а редкие «беседы с Богом» оборачивались только крестовыми походами и прочими французскими революциями.

Воздействие темы смерти и страданий на сознание людей в XV веке качественно изменилось благодаря книгопечатанию и гравюрам. Картины Босха и его последователей — концентрированное и гениальное выражение страха перед смертью и адскими муками. Говорят, что Босх создал художественную энциклопедию зла всех видов и форм. Но и без него в Европе процветала такая тема творчества, как «Пляска Смерти», а с появлением гравюр изображение Пляски смерти пришло практически в каждый дом. Исследователи, как обычно, пытаются описывать это явление, как нечто загадочное и непонятное:


Таково, например, впервые появившееся в литературном французском языке в 1376 г. важное слово «macabre» (многие исследователи пытались выяснить происхождение слова, есть целый ряд несводимых гипотез). Оно вошло во все европейские языки, и в словарях переводится на русский язык как погребальный, мрачный, жуткий и т.п. Но эти слова не передают действительного смысла слова macabre, он гораздо значительнее и страшнее. В искусстве Запада создано бесчисленное множество картин, миниатюр и гравюр под названием «La danse macabre» — «Пляска смерти». Это — целый жанр (главное в нем то, что «пляшет» не Смерть и не мертвец, а «мертвое Я» — неразрывно связанный с живым человеком его мертвый двойник). Пляска смерти стала разыгрываться актерами. В историю вошло описание представления Пляски смерти в 1449 г. во дворце герцога Бургундского.4


Однако, если мы попробуем взглянуть на Пляску Смерти не через призму мифологического сознания, то увидим, что никакой загадки здесь вообще нет. Пляска смерти — лишь мифологизированное отражение вполне реальных и существующих тогда страхов — «плясок святого Витта». Так как сила, заставляющая тысячи людей плясать на улицах и затем умирать, тогда была непонятна, (а все непонятное — самое страшное, такова человеческая психология), то Пляска Смерти от реальности абстрагировалась и стала сущностью сама по себе. Впрочем, это отдельный интересный вопрос, а нам лучше вернуться к тем «ужасам Босха», которые были замечены только историком искусства Лориндой Диксон (Laurinda Dixon).

Диксон обнаружила в безумном пейзаже картин то, что никак не хотели видеть и истолковывать другие искусствоведы. Что в самом деле значат ампутированная и мумифицировавшаяся человеческая нога, странная фигура — половина человека, половина овоща, овальная структура, изрыгающая дым и пламя? Ответ историка — все дело в огромной распространенности во времена Босха болезни «огня св. Антония». «Босх пережил одну из худших из описанных эпидемий [эрготизма] в Европе, — пишет Диксон. — А эрголиновые алкалоиды — мощные галлюциногены»5. Диксон утверждает, что Босх просто преобразовывает фармацевтическую и медицинскую технологию его дня в метафору, и если, например, странное растительное существо на картине окрашено в цвета корня мандрагоры, то это намек на мандрагору и есть. Мандрагора была растением, используемым для облегчения жгущий боли от «святого огня». А овальное яйцевидное здание имеет точную форму средневековой реторты для приготовления лекарственных снадобий.5

«Шаг за шагом проводит нас Диксон по галлюциногенной сцене Босха. И к концу путешествия мы уже больше не видим лишь бред сумасшедшего. Вместо этого перед нами чудесно образная, но, однако, реалистичная документалистика. Мы видим медицинскую технологию XV столетия, разъясненную в метафорическом ключе»6. — считает профессор Лиенхард.

Все это это не выглядит слишком спекулятивно, особенно учитывая средневековые чаяния о возможности «прирастить ноги обратно». Поскольку из-за эпидемий эрготизма ноги (руки, уши) отваливались у людей постоянно, то странно бы было, если бы христианские священники не попробовали использовать такую ситуацию в «корыстных целях» — то есть не устроили бы какое-нибудь чудо с приращением уха, как когда-то Христос. Церковники не могли ничего подобного сделать в реальности, но в ответ на спрос выдумали сказку о врачах-святых Козьме и Дамиане. Согласно инкунабулы из жизни святых, изданной а Аугсбурге в 1489 году, эти персонажи чудо совершили такое:


Жил-был папа Римский, который любил святых Козьму и Дамиана и построил для них церковь... Один человек страдал заболеванием ноги. Лекарства не помогали. Однажды во сне ему явились оба святых. С собой у них были мазь и острые железки, они исследовали его ногу. Один сказал другому: «Где нам взять ногу, чтобы заменить эту?» Тот отвечал: «Сегодня будут хоронить черного мавра со здоровой ногой». Первый сказал: «Принеси ее». Он отрезал ногу мавра, приставил ее к ноге больного и обильно наложил мазь. А больную ногу положили мавру в гроб.
Когда пациент проснулся, боли как не бывало. Он встал и приказал слугам принести свечи. Он повсюду рассказывал, что с ним произошло. Люди сбежались к гробу мавра и увидели отрезанную ногу. Они радовались свершившемуся чуду и с жаром благодарили Бога и святых Козьму и Дамиана.7


Не отставал и святой Антоний. Согласно тут же возникшей христианской легенде, одному кающемуся, который отрезал себе ногу, он ее восстановил.8 Рассуждая о том, что пациенты, с которыми ему приходится иметь дело в ампутационной хирургии, все чаще задают каверзный вопрос, почему нельзя после ампутации произвести трансплантацию руки или ноги, профессор Баумгартнер касается причин средневековых ампутаций конечностей во времена святых Козьмы и Дамиана:


В 80—90% случаев причиной ампутации является нарушение кровоснабжения в артериальных сосудах при некрозах и гангренах. Подвержены этому в основном старики. Во времена Козьмы и Домиана средняя продолжительность жизни была существенно ниже, чем сейчас, тем не менее они тоже сталкивались с такими явлениями. В неурожайные и голодные годы эпидемии, вызываемые употреблением в пищу спорыньи, приводили к эрготизму, при котором развилась гангрена и некроз.7


Поскольку отваливающиеся во время «сухой гангрены» члены именно что чернели как уголь, то становится понятным упоминание в христианской сказке именно ноги мавра. Если мы вспомним средневековые гравюры святого Антония с развешенными отвалившимися ручками и ножками над головой «борца со священным огнем», то поймем серьезность этой проблемы в те времена. Босх просто отобразил то, что сильно волновало пораженные спорыньей Нидерланды.

Еще один аспект, связанный с отпавшими от гангрены членами, также отмечен в работе Диксон: «Хранение отпавшего члена (чтобы быть уверенным, что он соединится с владельцем при Воскрешении) было обычным во времена Босха»5. Поясню, в чем тут дело. Действительно, отвалившиеся члены могли хранить. А иногда и оставляли в церквях, как в некоторых монастырях во Франции, где монахи отрубали страждущим руки и ноги, и зашедший туда мог увидеть множество мумифицированных членов, напоминающих сухой лес.9 Все, конечно, могло зависеть от местных суеверий, но общий тренд определялся распространенным христианским поверьем о Воскрешении из некой «блуждающей косточки». Оно возникло еще давно, на заре распространения кладбищ, когда христиане думали, что воскреснут в самое ближайшее время, и хоронили трупы под полами церквей, чтобы быть при воскрешении поближе к Богу. Тогда христиане считали (и, собственно, продолжают так считать и сегодня — это догмат, например, у православных), что воскреснут они именно в физическом теле, то есть прорастут из могилы, как колос из зерна. Вот этим зерном и была объявлена некая неуловимая косточка в теле. Неуловимой она оказалась потому, что анатомы ее долго и безуспешно искали. Естественно, не нашли. Но вера в косточку все равно оставалась. Даже в XVII веке известный анатом Фома Бартолин еще не особо сомневается в существовании такой косточки и посвящает ей целый раздел «de ossibus sesamoideis» в своем трактате 1673 года. «Бартолин еще поддерживает старую фантастическую легенду, по которой эти косточки суть не что иное, как семена, из которых могут вырасти тела - „veluti planta ex semine“».10 Так что хранение отвалившихся от эрготизма или отрубленных монахами ордена св. Антония рук, ног, пальцев и носов могло иметь и такой смысл — а ну как загадочная и столь необходимая для воскрешения косточка именно там?

Вернемся к интересному моменту, не подмеченному профессором Лиенхардом в работе историка искусства Диксон — причин присутствия на картинах Босха мандрагоры. Наличие мандрагоры — главного средневекового лекарства для борьбы с эрготизмом — только добавляет картинам Босха реалистичности. Надо помнить, что применение мандрагоры, как сосудорасширяющего средства для лечения отравления спорыньей, было вполне логично для облегчения физических симптомов эрготизма. А с психическим аспектом все происходило наоборот — на галлюцинации от алкалоидов спорыньи накладывались галлюцинации от мандрагоры, многократно увеличивая эффект. На фоне этого вся «странность» картин Босха мгновенно улетучивается.

***

Реалистичность изображений Босха подтвердили и медики, решившие поставить диагноз калекам с его рисунка «Процессия калек». Три бельгийских врача — Ян Декекер, Ги Фабри и Людо Ванопденбосх — исследовали рисунок Босха из королевской библиотеки им. Альберта I в Брюсселе (в отчете рисунок ошибочно подписан как принадлежащий Венской Альбертине, где находится очень похожая работа). Выяснилось, что одним из наиболее распространенных заболеваний оказалось отравление спорыньей, а не проказа, как считалось ранее.11

«С медицинской точки зрения, человеческое страдание из-за эрготизма лучше всего и очень реалистично отражено в картинах и рисунках Иеронима Босха, Питера Брейгеля старшего и Матиаса Грюневальда. Эти живописцы часто документировали несчастную жизнь калек», — считают авторы статьи «Следы эрготизма и изображение человеческих страданий средневековом искусстве».12

Но не только мандрагора, ампутированные ноги и калеки в творчестве Босха намекают на эрготизм и спорынью. Не реже встречаются на его картинах мельницы.

***

Ртутные лужи мыслей быстро растут, испаряясь в мозг
Пружинка закручена плотно. Черти — за иконостасом
На горизонте — мельница пылает крылами. Сущий Босх.

Aloner

Свои картины Босх писал в определенное время, на определенной основе, в них вплетены и сказки, и песни, и легенды и поверья народа. Искусствоведы находят в картинах Босха множество интерпретаций нидерландских пословиц и поговорок. Например, рисунок Босха «У леса уши, у поля глаза...». — это условное название представляющее нидерландскую пословицу с моралью — «...поэтому я молчу» и т.д.

Но Босх, похоже, знал, что он хотел сказать своими творениями, по крайней мере об источнике вдохновения он не молчал. Он говорил — в своих картинах. Святой Антоний... Ни одному другому святому Босх не уделил столько внимания. Чем это было вызвано? Возьмем для примера одну из самых известных работ — триптих «Искушение святого Антония» (1505—06 гг., дерево, масло, Национальный музей древнего искусства, Лиссабон, Португалия)


В триптихе «Искушение св. Антония» изображен мир мерцающих на фоне неба призрачных видений и отвратительных созданий, ползающих среди мрачных развалин. Эти фантастические образы могут заключать в себе множество скрытых смыслов, но расшифровать их совсем не просто. Левая часть триптиха написана в красновато-коричневой цветовой гамме; напряженность лишь немного смягчается голубыми отблесками. С большим трудом можно обнаружить фигуру св. Антония, окруженного колдунами, которые, вероятно, служат черную мессу.13


Нас интересует правая створка: «Святой Антоний и дьяволица». И не святой Антоний, отводящий взгляд от обнаженной, стыдливо прикрывающей ладонью лобок дьяволицы привлечет наше внимание. И не подзывающие его пирующие бесы, и не дракон во рву. Интереснее город-ад, где из круглой башни извергается пламя и ...голландская мельница, не слишком-то, по мнению искусствоведов, вписывающаяся в общую картину. Можно, конечно, попытаться объяснить «мельницу в аду» отражением мифов (и реальной практики) человеческих жертвоприношений для увеличения урожая. Хотя сейчас в реальной жизни человеческие жертвы заменяются на животных, как, например, в практике «племен холмов» в северо-восточных областях Ратанакири и Мондулкири в Камбодже, или на петухов, как в Перу, тема «красной пшеницы» вечна и, например, реинкарнировалась в 2004 году в очередном тупом американском ужастике «Свежая кровь» (Slash), разве что пшеница была заменена на кукурузу (ну, это уже местная специфика), а вот размалывание человеческих тушек и поливание кровью полей для улучшения урожая, похоже, архетипично:


Однако идея любви и плодородия постоянно соседствовала (во многом из-за центрального положения зерна в мифах о воскресающей и умирающей растительности) с идеей смерти; в месопотамском летнем обряде оплакивали Таммуза, кости которого смолоты в мельнице и развеяны по ветру. Отметим и смоделированный по образу мельничного здания домик Бабы-яги, отмечающий вход в подземное царство, а также мотив мельницы в аду, прослеживаемый от раннесредневековой ирландской литературы до творчества Данте и Босха. В некоторых фольклорных традициях предметом обработки могло стать не только зерно, соль, золото и т.д., но и человеческое тело. К Либрехт, изучивший мрачную тему «красной пшеницы», пришел к выводу об отражении в ней древних обрядов человеческого жертвоприношения, осуществляемого с помощью зернотерки.14


Еще один вариант символических мельниц — так называемая мельница гостий, в соответствии с евангельским уподоблением Христа пшеничному зерну (Иоанн, 12, 24). Петр Вайль в своей книге «Гений места» писал, что мельница в голландских пейзажах — и аллегория таинства евхаристии, и напоминание о многоступенчатом освоении мира. «В иконографии евхаристическую мельницу обычно окружали фигуры евангелистов, ссыпающих зерно из мешков в воронку, а под нею располагались отцы церкви, держащие свитки с толковательными надписями и принимающие в подставленный потир младенца Христа с гостиями в качестве атрибутов... Символика евхаристической мельницы претендовала на вселенскую масштабность, тесно связанную с космологическим смыслом таких предметов церковной утвари, как дискос».14 Церковный дискос — это блюдо с младенцем Христом, так что истоки такой мельницы явно прослеживаются в доктрине Священного Каннибализма.

Масленкова Н.А, отмечая в своей диссертации роль евхаристической мельницы: «человек у нее причащается святых тайн, ищет свой путь. Но традиционная мельница гостий — всего лишь посредник, а причащающийся обращается через нее к Богу и разговаривает с ним»15, недалека от истины. В средние века, правда, именно «мельница гостий» помочь общаться с Богом не могла — гостии делались из хлеба белого, и для «общения с Богом» лучше подходил хлеб черный. Со стороны же «чистого» Священного Каннибализма евхаристическая мельница — часть ритуала евхаристического пресуществления. И в этом смысле связана с вышеупомянутой «красной пшеницей» и христианскими мучениками. «Измолотый зубами зверей, подобно пшеничным зернам на мельнице, мученик становится евхаристической материей, полностью причастной обожающей плоти Христа»16 — писал известный патрист, профессор Свято-Сергиевского богословского института в Париже, Оливье Клеман (Olivier Clement). А в средние века все уже связывали мельницу с ведьмовством, там творящимся. Мельник-колдун стал распространенным персонажем фольклора. С чего бы это? Но вернемся к Босху.

Мельницы у Босха изображаются не «сами по себе», а соседствуют со Св. Антонием и его «огнем». С мнением, что большинство фантастических видений, запечатленных на картинах Босха, вызваны галлюцинациями вследствие отравления спорыньей, согласна большая часть искусствоведов. В составленных ими списках найденных в картинах художника символов, среди таких как, например:

Закрытая книга — тщетность знания в столкновении с людской глупостью

Уши — сплетня. Висячие уши — глупость.

Ключи — знание и т.д.,

присутствуют и прямые ссылки на спорынью:

Летающие чудовища — посланцы дьявола, галлюцинации отравившихся спорыньей.

Пламя — адский огонь, отравление спорыньей.17

Босх использовал потрясающие изображения огней и пожарищ на фоне многих из его картин. Но если пламя — «антонов огонь» — указывает на эпидемии эрготизма, то вносящая в картину диссонанс мельница, быть может, указывает на происхождение этого огня? А ведь Босх рисовал картины лет за 80 до первого упоминания спорыньи Лоницери (1582 г.), и почти за триста лет до опубликования предположения о связи эрготизма со спорыньей. Босх знал? Или, что более вероятно, этот «диссонанс» мельницы существует только в головах искусствоведов, а для современников Босха мельница — это вполне органичная часть ада? Ведь мельница всегда была «домом нечистой силы». В любом случае, мельницы — настоящие, игрушечные и объятые «огнем Антония» — будут постоянно присутствовать в работах художника, как ключ к безумию его картин.


Человек и безумец связаны между собой в современном мире, быть может, прочнее, чем в мощных звериных метаморфозах, некогда освещавших пылающие мельницы Босха: они связаны неощутимыми узами присущей им обоим и несовместимой истины.18


В изображениях мельниц Босх, конечно, не одинок. Многие образы, используемые Босхом, можно найти и у Питера Брейгеля старшего — «радужный шар знания» например, ну и, конечно, мельницы. Было ли это просто подражание — ведь Брейгель даже поначалу подписывал гравюры не своим именем, а выдавал их за гравюры с картины Босха из-за популярности последних — или, как считал Соколов: «У Брейгеля образ мельницы встречается чрезвычайно часто, и наиболее значителен среди всех этих эмблематических образов ветряк в венском «Несении креста»..... Собственно, только скала с ветряком вносит в окрестности этой «нидерландской Голгофы» отчетливо диссонирующий оттенок. Воздвигая сооружение, нестабильностью своей соперничающее с карточным домиком, художник мог преследовать только одну цель — изобразить мельницу-Фортуну»13. Слишком категорично здесь Соколов рассуждает. Ведь может «Фортуну», а может и нет, или не «только одну цель», а может упомянутого диссонанса и вовсе не присутствует.

Надо заметить, что связь мельниц и жутких видений не обошла внимания и самого знаменитого из мытарей — Сервантеса. Безумный, галлюцинирующий Дон Кихот, сражающийся с мельницами, которые представляются ему злобными чудовищными великанами — вспомним, что Сервантес писал свой роман в тюрьме. Как думаете, чем его там кормили — рябчиками с ананасами или черным хлебом? Но даже если сам автор писал в нормальном состоянии, то похоже, что в любом случае здесь отразился его подсознательный иррациональный страх перед мельницами, перешедший на ветряные мельницы от мельниц водяных, стоящих на омутах, в которых, как известно, водятся черти. Появление бесов и прочей нечистой силы именно на мельницах перестанет быть загадкой, если мы вспомним, какое «волшебное» зерно там мололи. Отсюда же и фольклор о мельниках-колдунах. Характерно, что и сейчас фирма Сандоз выпускает назальные аэрозоли Diergo®-spray из алкалоидов спорыньи для лечения приступов мигрени.

Понятно, что церковникам творчество Босха не нравилось ни с какой стороны. Да и как могли им понравится изображаемые Босхом горланящие песню подвыпившие монашка и монах на картине «Корабль дураков», мошенник — святой, «исцеляющий» больных («Фокусник» ) или свинья в доминиканском головном уборе склоняющая сопротивляющегося мужчину подписать дьявольский союз в «Саду наслаждений». А святой Антоний с мельницами? Знало ли духовенство о связи галлюцинаций и спорыньи, как считал Лео Перуц? Или действительно видения представлялись священникам происками дьявола (или Божьим откровением, ежели кому являлась, скажем, Богородица). В любом случае художник ходил по лезвию бритвы.

«Одним словом, Иероним ван Акен по прозвищу Босх — подлинный богоотступник и слуга Антихриста. Когда наконец мы увидим его на костре, ваше преосвященство?» — так заканчивал свой донос кардиналу Гильом Ворагинский в романе Анатолия Королева.

В реальной жизни художник «горячего гостеприимства» инквизиции каким-то чудом избежал. Много позже его смерти, в шестнадцатом столетии, вопросы ереси были подняты в Испании, где в собрании Короля Филиппа II оказались многие из картин Босха, включая «Сад Земных Наслаждений», но обвинения были опровергнуты, и большая часть собрания и сегодня остается в Мадриде.

PS. Спекуляции на тему

Безумие и безумец становятся важнейшими персонажами этой культуры — во всей своей двойственности: они несут в себе и угрозу, и насмешку, и головокружительную бессмыслицу мира, и смехотворное ничтожество человека.

Мишель Фуко. История безумия в Классическую эпоху

С тем что сюжеты картин Босха вызваны галлюцинациями из-за отравления спорыньей, большинство художников и искусствоведов уже давно не спорят. Что же касается мельниц, как сознательного олицетворения именно причины галлюцинаций, то я прекрасно понимаю, что рассуждения достаточно спекулятивны, и скорее здесь дело в «демонизации» мельниц. Впрочем любителям покопаться в картинах Босха в духе «а-ля Дэн Браун», художник может предоставить еще много интересных вопросов.

А почему это во всех трудах о Босхе считается, что монах и монашка именно подвыпившие? Вглядитесь в их безумные лица. И, может, не стоит опять сводить все к символизму — ведь такие корабли с безумцами существовали в реальности. В «Истории безумия в классическую эпоху». Мишель Фуко уже обратил на это внимание: «Однако „Корабль дураков“ — единственное из всех этих судов, которое существовало не только в романах и сатирах, но и в самой действительности; такие корабли, заполненные сумасшедшими и перевозившие свой необычный груз из города в город, были на самом деле. В те времена безумцам ничего не стоило вести бродячий образ жизни. Города при первом удобном случае изгоняли их за пределы своих стен; и они так и скитались по отдаленным деревням, если только их не препоручали какой-нибудь группе купцов или паломников. Особенное распространение этот обычай получил в Германии.... Нередко бывало, что их передавали на попечение морякам». Поневоле задумаешься — кого во времена повального безумия могли считать сумасшедшими? Да и никакого вина на столе нет. Только странная жидкость, что льется сверху из некого трансцендентального сосуда. «Не исключено, что корабли дураков, неотступно занимавшие воображение людей в период раннего Ренессанса, были именно кораблями паломников, плавание на которых обретало в высшей степени символический смысл: умалишенные отправлялись на поиски своего разума...» — продолжает Фуко. Но ведь Древо Познания уже здесь, в виде мачты. А сидящий на нем филин, обычно трактующийся искусствоведами как образ зла — символ мудрости. А шут с рожками? Почему вообще средневековых шутов постоянно обряжают в шутовские колпаки, главной особенностью которых являются «чертовы рожки»?

А так называемый «маг с волшебным жезлом» на картине Босха «Брак в Кане»? Да жезл ли это? Вглядитесь внимательнее. Баттилотти пишет: «Одна из самых загадочных картин Босха... Кажется, что загадочный маленький персонаж в венке, стоящий спиной к зрителю, приступает к какой-то странной церемонии, а маг с волшебной палочкой на заднем плане помогает ему; блюда изрыгают пламя, поражающее слугу...» Опять пламя? Антонов огонь? Может правы те, кто считал, что Христос просто бросил в воду спорынью, превратил ее в «вино»? И тот же прячущийся в нише оживший мраморный чертик олицетворяет средневековых чертей, «оживающих» после приема дозы? И в какой то мере ван Леннеп, связывающий все элементы картины с алхимической символикой, прав? И «чудо претворения воды в вино» на свадьбе в Кане Галилейской не зря обставлено в глубине композиции алхимической утварью на полках серванта. А ступи вазы под названием «пеликан», этот сосуд для дистилляции, намекает на его использование «Благим Пеликаном» (евхаристическое имя Иисуса с легкой руки Аквината).

А фантастические чудовища, которые возглавляют процессию и придают ей столь зловещий облик на «Возе сена», над которым на фоне неба показан Христос с распростертыми руками, созерцающий безумие человечества? Впрочем, так можно долго... Единственное, что можно сказать точно — трактовать картины Босха, как и трактовать, скажем, Библию можно бесконечно. Ergo занятие это ничего само по себе не доказывающее, хотя и забавное.


1 Блинова О.В. Алхимия и ее символика в творчестве Иеронима Босха. Науковедение, 2000. №1. С. 82-127.

2. BBC Worldwide, The mysteries of Hieronymos Bosch. Великобритания, 1981 г., документальный фильм о Босхе Николаса Баума, аннотация. (http://www.ozon.ru/context/detail/id/964144/?partner=bookprint&from=bar)

3. Энциклопедия. Т.7. Искусство. Ч.1. М.: Аванта+, 2003. Система федеральных образовательных порталов. «Просвещение». (http://artclassic.edu.ru/catalog.asp?cat_ob_no=12522&ob_no=12761)

4. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., 2001.

5. Dixon, L.S., Bosch's 'St. Anthony Triptych — An Apothecary's Apotheosis. Art Journal, Vol. 44, No. 2, Summer 1984, pp.119-131

6. Lienhard J.H. Bosch's demons. The Engines of Our Ingenuity, N258, 1997.

7 Баумгартнер Р. Пересадка конечностей. «Человек», 1999. (http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/MEN/BAUM.HTM)

8. Hollander E. Die Medizin in der klassischen Malerei. Stuttgart, Enke, 1923

9. Madeleine Ferrieres. Sacred Cow, Mad Cow: A History of Food Fears. New York: Columbia University Press, 2006.

10. Людвиг Флек. Возникновение и развитие научного факта. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 1999.

11. Jan Dequeker, MD, PhD, FRCP Edin, Guy Fabry, MD, PhD and Ludo Vanopdenbosch, MD. Hieronymus Bosch (1450—1516): Paleopathology of the Medieval Disabled. IMAJ 2001: 3: November: 864-871

12. C. Nemes, M. Goerig at al. The medical and surgical management of the pilgrims of the Jacobean Roads in medieval times Part 2. Traces of ergotism and pictures of human suffering in the medieval fine arts. lnternational Congress Series, Volume 1242, December 2002, Pages 487-494

13. Иллюстрированная энциклопедия «Руссика». История. 16-18 вв. Олма Пресс, 2003. C. 86. (см. google online)

14. Соколов М.Н. Христос у подножия Мельницы-Фортуны. М.: Наука, 1978. (сокр вар. http://deja-vu4.narod.ru/Melnitsa.html)

15. Масленкова Н.А. Поэтика Даниила Хармса. Диссертация. Самара, 2000.

16. Оливье Клеман. Истоки. М.: Путь, 1994. (http://www.krotov.info/acts/05/antolog/kleman_3.html)

17. Сандомирский С.М. Искусство прочтения живописи. Русский глобус, май 2006, №5

18. Мишель Фуко. История безумия в Классическую эпоху. СПб. Университетская книга, 1997. (http://www.krotov.info/lib_sec/21_f/fuk/o_30.htm)



© Absentis 2004, updated

«« предыдущая

следующая »»